Глазами очевидца

Отправимся в далёкий 1895 год и вместе с очевидцем,представляющим российский журнал «По морю и суше» спустимся в каменоломню. Нас встретит безлюдный пустырь, примыкающий к какой-то заброшенной даче, на котором уныло вытянулось не первой молодости одноэтажное строение. Рядом с ним аккуратно уложены большие стопки свеженарезанного камня и шахтный колодец. Чтобы в него спуститься, надо привести в действие «барабан» — полый деревянный цилиндр, насаженный на верхнюю часть толстого бревна и вращающийся вокруг вертикальной оси. В дышло «Барабана» впрягается лошадь. Двумя или гремя оборотами устройство «Овивает толщиной в руку канат, концы которого, перекинутые через тюки спускаются в шахту. Четырьмя канатами потоньше к каждому из них подвешивается шайка — небольшая доска, окованная железом. По желанию шайка может быть установлена в виде чашки весов или приведена в вертикальное положение. На шайку становятся по два человека, которые одной рукой держатся за канат, а другой рукой или ногой отталкиваются от стен. К тому же, при этом перевозится тяжёлый инструмент для работы. Неосторожное движение грозит падением в глубокую шахту. Шахтный колодец овальной формы, около трёх саженей в поперечнике, разделён дощатой перегородкой на две равные части, по которым перемещаются вверх и вниз обе шайки. Нa дне колодца углубление для сбора воды, а выше прорезы в пласте ракушечника, галереями уходящие к «припорам» — местам добычи камня.
Тусклый свет огарка робко озаряет лишь небольшое пространство, за которым стоит неприветливый мрак. Сыро, на стенах сверкают капли воды.
Внезапно раздаётся звук, похожий на отдалённый пушечный выстрел и из глубины штольни приходит землистая волна застоявшегося воздуха, которая едва не гасит свечу.
Проводник испуганно шепчет: «Свят, свят, опять корж!» С трудом он соглашается пойти к месту падения «коржа», так на подземном языке называется обвал. Там из кровли вывалилась громадная куча щебня и глины, загромоздившая проход. Сверху отвалилось не менее четырехсот пудов, и образовалось обширное углубление в виде опрокинутой воронки, откуда торчали прослойки плиты и жерствы. К месту обвала уже пришла группа обнажённых по пояс босых людей, безмолвно разбиравших кучу ломами и лопатами.
Недалеко от места падения «коржа» находится главный припор. В припоре — тупиковой выработке работает шесть каменоломов, возглавляемых здоровяком Михаилом. Трое из них — забойщики, специальными ручными пилами вырезают из задней стены припора каменные блоки, остальные трое распиливают добытые «косяки» и «плахи» на штучный камень.
Самой грудной и опасной при ручной добыче камня была работа забойщика. Длинным ломом с отогнутым концом в виде долота он делал в кровле вруб (буртовку) на глубину, определяемую размерами нужного блока. Потом, почти двухметровой пилой от кровли до пола производил два сплошных внутри пропила, выпиливая при этом срединную часть стены припора — «косяки», затем нужно было оторвать «косяк» от стены и положить его в «лёжку». Для этого положено было, подперев его деревянной стойкой, проделать маленькой пилой в основании треугольную косую прорезь. После этого, выбив из основания треугольную плашку и убрав стойку, надо было, распластав «косяк» ломами, свалить оторванную от стен плиту.
Однако, забойщики Михаила, чтобы сэкономить время и камень, уходящий на клиновидные обрезы, шли на смертельный риск — ‘ отрывали плиту подсечкой с наваливанием.
Вот как эту опасную операцию увидел наш свидетель из позапрошлого века.
С коротеньким ломом в одной руке и топором в другой Сенька -связчик проворно взобрался в «просвет» между плахой и стеной коридора. Здесь было так тесно, что в глубине просвета рабочий спиной касался одной стены, а грудью — другой… Это, однако, не мешало ему суетиться и проворно работать. Медленно, словно нехотя, отслаивалась восьмидесятипудовая глыба, и наваливалась на Михаила, принявшего её в свои могучие объятия…
Но вот она дрогнула, словно начала наклоняться, вот она уже и нова рухнуть…
Михайло весь съёжился: судорожно отбросил назад свои толстые крепкие ноги, выпятил живот, подобрал плечи и с сильно налитыми кровью глазами и вздувшимися на шее жилами стал задерживать, Чтобы глыба не рухнула с размаху. Казалось — ещё секунда, и человек неминуемо будет раздавлен; но в момент, когда верхушка глыбы успела описать добрую треть дуги своего падения, ловким прыжком Михайло выскочил из-под неё. С мягким шумом опустилась грозная масса на постельку из подставленных ребром бракованных штук, конечно, от них и следов не осталось. На передышке состоялся любопытный разговор. На вопрос, почему, смертельно рискуя, нужно принимать плаху на себя, Михаил ответил:
— Эх, господин, господин. Не уж то мы сами того не смекаем. А что поделаешь, коли без этого никак невозможно! Не играть же мы сюда
собрались — хлебушко добывать … невозможно потому, что работа недаром пойдёт … Вот посчитайте! Больше двух сотен с половиной в сутки не нарезать … Хозяин платит от сотни три целковых, стало быть, на двести пятьдесят семь с полтиной, доведется на рыло по рублю с четвертаком.